Это не твоя страна. Твоя страна — в тебе.
..Если в шестнадцать лет ненавидишь откладывать и ждать, то в двадцать шесть к этому привыкаешь.
Если в шестнадцать не умеешь находить компромиссы, то к двадцати шести из них состоишь.
Говоришь: я убью его, а тебе говорят: не сейчас.
Говоришь: с дороги, а тебе говорят: если сейчас ты остановишься, то потом сможешь делать что хочешь.
Так это всё и происходит. Год за годом, день за днем - и к двадцати шести ты уже разумен, сдержан и с тобой можно иметь дело. И тебя тошнит от самого себя. Ты состоишь из компромиссов, ожидания и сделок с самим собой. Ты все равно, что мертв. Ты мертв так давно, что когда твоя мечта появляется на пороге, ты медлишь несколько секунд прежде, чем достать оружие. Лучшее доказательство того, что тебя больше нет.
И твоя мечта это замечает.
..Так это и случается.
Ты бы убил его - но он и так уже мертв.
Ты бы избил его - но он не сопротивляется.
Ты бы ушел - но ты не можешь уйти от своей мечты, пока она еще жива - потому что ты тоже жив рядом с ней.
И вот ты не знаешь, что делать.
Поэтому продолжаешь делать то, что начал.
..Потом ты убьешь его - даже если он не попросит об этом.
Ты забрал его смерть себе - ты должен дать ему другую.
Это тоже честно.
А потом ты будешь ждать, когда его смерть прорастет в тебе, пустит корни в твоих кровеносных сосудах, расцветет в легких, опутает гибкими стеблями сердце и однажды сожмет слишком сильно.
Или, может быть, это будет просто насморк.
Но пока - слушай, как он повторяет: Кёя. Кёя. Кёя.
Остальное неважно.
Если в шестнадцать не умеешь находить компромиссы, то к двадцати шести из них состоишь.
Говоришь: я убью его, а тебе говорят: не сейчас.
Говоришь: с дороги, а тебе говорят: если сейчас ты остановишься, то потом сможешь делать что хочешь.
Так это всё и происходит. Год за годом, день за днем - и к двадцати шести ты уже разумен, сдержан и с тобой можно иметь дело. И тебя тошнит от самого себя. Ты состоишь из компромиссов, ожидания и сделок с самим собой. Ты все равно, что мертв. Ты мертв так давно, что когда твоя мечта появляется на пороге, ты медлишь несколько секунд прежде, чем достать оружие. Лучшее доказательство того, что тебя больше нет.
И твоя мечта это замечает.
..Если ты жив, все остальное не имеет значения. Пусть разрушится дом, в котором ты провел свои мертвые десять лет, пусть пойдут трещинами стены, пусть задрожит и осыплет черепицу крыша - это неважно; пусть чужое синее пламя обжигает легкие, пусть воздух кипит от иллюзий, пусть удары металла о металл отдаются звоном в костях и в зубах - ты наконец жив, и это главное.
Ты жив - и ты в шаге от мечты. Ты как никогда близок к тому, чтобы поймать ее, нанизать на иглы облачных ежей, располосовать шипами тонфа кожу на этом бледном насмешливом лице. Ты почти счастлив. Счастливее ты станешь, только когда твоя мечта умрет. ..Так это и случается.
Ты бы убил его - но он и так уже мертв.
Ты бы избил его - но он не сопротивляется.
Ты бы ушел - но ты не можешь уйти от своей мечты, пока она еще жива - потому что ты тоже жив рядом с ней.
И вот ты не знаешь, что делать.
Поэтому продолжаешь делать то, что начал.
..Потом ты убьешь его - даже если он не попросит об этом.
Ты забрал его смерть себе - ты должен дать ему другую.
Это тоже честно.
А потом ты будешь ждать, когда его смерть прорастет в тебе, пустит корни в твоих кровеносных сосудах, расцветет в легких, опутает гибкими стеблями сердце и однажды сожмет слишком сильно.
Или, может быть, это будет просто насморк.
Но пока - слушай, как он повторяет: Кёя. Кёя. Кёя.
Остальное неважно.
