доброй ночи, я Джон и, кажется, много пью, существёнко, вконец затраханное бессонницей. вот вчера я бежал и воздух из лёгких паром шёл, удирая брезгливо с дико болящих губ; если остановиться, страхи в моём мозгу превратятся в белёсых жрущих его опарышей.
иногда оно прекращается, будто кануло в безвозвратность — я будто цел, необглодан, весь. вроде хватит искать свой выход на дне стакана, но мне сказали — и я поверил — что он там есть, и с упорством придурка жду, когда он родится там — ну ведь надо же что-то делать, в конце концов; а ещё дело в том, что в нужной (да-да) кондиции начинаю сквозь дымку видеть её лицо. мне так хочется чаще видеть её лицо.
боже господи её взгляд будто море Баренцево до чего же мне нравится как она улыбается или всё-таки море Мёртвое ну конечно же море Мёртвое я не падаю когда бегаю по воде боже господи это очередь пулемётная я пронзён и сочится солнце оно везде вместо крови сочится солнце оно везде
я по городу шляюсь сутками, до последнего, а потом, не раздевшись, камнем валюсь в кровать — чтобы снилось, как всё сбывается, наше, летнее. это то, что совсем не стоило бы сбывать. даже снами совсем не стоило бы сбывать.
расцветает индиго в алом больная нега пенье птичек и этот долбаный запах вишен
доброй ночи, я Джон и пью. потому что иначе никак. потому что иначе никогда её не увижу.
еще одно прекрасное (жж-юзер zmeisss) Улитка Джонни - корсар, каких поискатьУлитка Джонни - корсар, каких поискать, Он который месяц мрет от любви и не может спать, Он не может есть от любви, и, едва он идет в кровать, Матросы кричат: за бортом корабль, надо б что ли пустить ко дну. Но, пачкая руки в крови, он помнит ее одну.
Улитка Джонни пишет письма своей милой донне, Донна, мол, милая донна, мне без вас тут ужасно стремно, Все чудесные люди, все прилично и все бонтонно, Но, милая донна, прибивая к мачте очередного какого-нибудь купца, Я все думаю, не сочтете ли вы вдруг меня вдруг за подлеца?
Улыбка Джонни известна во всех кабаках Тортуги, Улитка Джонни страдает, не смешны ли мои потуги, Что я, милая донна, вам, и танцуя с блядями вуги В кабаках тортуги, танцуя гавот и сальсу, Улитка Джонни смеется, но не может все перестать бояться,
Что прошлое непонятно, будущее, в общем-то, неизвестно, Что без нее в душе, как у матросов в кубрике, душно, глухо и тесно, Что милая донна скажет: я не могу без вас, но, С вами, мой милый Джонни, я как-то тоже пока еще не привыкла, Может, и так проживем? И ошеломленье липко
Как пальцы душителя, жизнь плоска как картинка, Радость несовершенна, нежность неистощима, но счастье зыбко, Джонни идет в абордаж, время ползет улиткой, Я, говорит он, буду всегда, всегда, пусть враги достигают дна. Но, по большому счету, мне нужна только ты. Ты. Только ты одна.